Первая мировая война до основания расшатала денежную систему Российской империи. Денег на ведение войны не хватало. Царизм был вынужден заключить иностранные займы почти на 8 миллиардов: рублей, что усиливало его зависимость от английского и французского империализма.

Но и займы не могли спасти положение, и правительство вынуждено было прибегнуть к выпуску бумажных денег, масса которых в обращении непрестанно увеличивалась. Естественно, росли цены на продовольствие, промышленные товары. Государственные доходы не покрывали самых необходимых расходов. Чрезмерное увеличение выпуска бумажных денег, необеспеченных золотом, вызвало инфляцию. К февралю 1917 года покупательная способность русского рубля катастрофически упала и составляла всего 27 копеек. Золотые, серебряные и медные монеты совершенно исчезли из денежного обращения, и к моменту свершения Февральской буржуазно-демократической революции в обращении находились только бумажные-деньги номиналами в 1, 3, 5, 10, 25, 100 и 500 рублей. А также вместо металлической разменной монеты — казначейские знаки достоинством в 1, 2, 3, 5, 10, 15, 20, 50 копеек и почтовые марки, которые имели хождение наравне с медной монетой.

После свержения самодержавия пришедшее к: власти Временное правительство продолжало выпуск старых царских денег — кредитных билетов с портретами царей, казначейских разменных знаков и почтовых марок. Правда, поступили в обращение и новые государственные кредитные билеты достоинством в 250, 1000 рублей и так называемые «керенки», которые в народе называли «от кваса ярлыки». Это были казначейские знаки достоинством в 20 и 40 рублей с примитивным изображением двуглавого орла без царской короны, не имевшие ни подписей, ни номера, обязательных атрибутов полноценных бумажных денег.

27 марта 1917 года с целью выколачивания из населения денежных средств, которые требовались для продолжения войны, Временное правительство объявило «Заем свободы», суть которого сводилась к следующему: посредством продажи облигаций этого займа на самых выгодных условиях и с представлением рассрочек собрать с населения необходимые деньги. Но заем провалился, т. к. трудящиеся не подписывались на него, понимая, что он служит делу продолжения грабительской войны и закабалению народа.

Царицынские большевики выступили с резкой критикой «Заема свободы», используя для этого страницы своего органа — газеты «Борьба». В первом номере от 31 мая 1917 года в статье «Заем свободы» газета писала: «Неужели допустить, чтобы правительство снова и снова прибегало к услугам печатного станка, обесценивая и дальше и без того уже отчаянно пострадавший курс бумажного рубля. На это мы ответим, что, помимо всяких других соображений, мы считаем займы наименее удовлетворительным источником государственного дохода, ибо мы предвидим, что главная тяжесть по ликвидации займов падет на плечи трудовых масс, так было во всех войнах»1.

Не только газету использовали большевики Царицына при обсуждении вопроса о «Заеме свободы», они выступали на митингах и рабочих собраниях. Так, 2 мая состоялось общее собрание служащих и рабочих трех заводов Акционерного общества «Бр. Г. и А. Серебряковы». Обсудив вопрос об отношении к «Заему свободы», пролетарии этих заводов приняли следующую резолюцию: «...Мы не поддерживаем «Заем свободы», мы утверждаем, что всякая поддержка является ударом в спину пробуждающемуся к борьбе европейскому, в частности германскому пролетариату,— и мы заявляем: ни гроша на войну, ни копейки на поддержку братоубийственной бойни»2.

Подобные резолюции подавляющим большинством голосов были приняты на общих собраниях Орудийного и Французского заводов 4 и 6 мая, а 23 мая против «Займа свободы» высказалось общее собрание рабочих лесозавода Калашникова.

Война породила и дороговизну, а вместе с ней и спекуляцию. Рабочим все труднее становилось сводить, концы с концами, хотя зарплата их росла. Например, в «Товариществе Паровой Мельницы» она выросла по сравнению с довоенной в 2,4 раза, т. е. на 125%, на заводе Серебрякова — в 2,5 раза, или на 150%.. А цены? За этот же период хлеб стал дороже в 4 раза, мясо — в 5,5 раза, молоко — в 4 раза и т. д. Следовательно, благосостояние трудящихся очень существенно ухудшилось. Темпы инфляции между тем все росли, покупательная способность рубля упала до 6—7 копеек. Короче, к моменту свершения Великой Октябрьской социалистической революции Россия стояла на грани катастрофы.

Одной из задач, стоявших перед Советским правительством, являлась стабилизация рубля, оздоровление всей финансовой системы. Поначалу сложилось парадоксальное положение: власть царя, помещиков, буржуазии свергнута, а дореволюционные деньги продолжали находиться в обращении — новых, советских; денежных знаков еще не существовало. Их удалось выпустить только в марте 1919 года, а до тех пор приходилось использовать деньги старых образцов: «николаевские» кредитные билеты, «думские» билеты образца 1917 г. и «керенки», разменные казначейские знаки и марки и т. д.

Наиболее болезненно сказывался недостаток денежных знаков в местностях, удаленных от центра страны. Разруха на транспорте, ухудшение сообщения внутри страны затрудняли своевременное поступление денег из Москвы. Во многих городах местные власти вынуждены были выпускать в обращение собственные денежные знаки, объявляя их обязательными к приему.

По примеру других городов в Царицыне в начале-1918 года поступили в обращение временные кредитные билеты Царицынского городского самоуправления, которые вошли в обращение под именем «мининки», т. к. на них стояла подпись городского головы: С. К. Минина.

Городским головой Сергей Константинович Минин стал еще в сентябре 1917 года. Председателем думы был избран большевик Я. 3. Ерман.

Вот как вспоминал сам С. К. Минин первые дню своей работы: «На первых порах каждый день работа городского головы — большевика начиналась с двух хвостов: одного еще на улице, перед зданием управы, а другого — перед дверями моего кабинета. В качестве «средства передвижения» я получил по наследству экипаж и пару великолепных кровных рысаков, которыми солидно и лихо управлял почтенный Яков Филиппович — кучер с большим управским стажем. Яков Филиппович с первого же дня не только не проявил какого-либо саботажа, но целиком и полностью признал авторитет нового городского головы. Тут же он рассказал мне, что ему приходилось возить много городских голов, а во время февральского переворота он «прокатил» самого полицмейстера... в тюрьму»3. Ежедневно, подъезжая к управе на рысаках или просто подходя пешком, Минин издали видел длинную очередь, выстроившуюся возле управы, которая состояла в основном из женщин: матерей, жен, сестер, дочерей тех, кто был призван в армию и служил, или вдов убитых. Все они ждали выдачи денежных пособий. А дела городской управы обстояли далеко не благополучно. Разбогатевшая было перед войной, городская казна опустела. Временное правительство за своими фразами о спасении «отечества» и о «войне до конца» забывало, а вернее всего, просто не могло послать Царицыну его законную часть денежных средств, ибо пособия семьями мобилизованных в ряды ойск и пострадавшим от войны составлялись из двух частей: городской и казенной. Естественно, пособия семьям фронтовиков дорого стоили городскому управлению и тяжким бременем ложились на его бюджет. Толпы ожидающих пособия с каждым днем все увеличивались и увеличивались, и люди приходили к управе с рассветом. Теперь Минину приходилось отвечать на все более бурные и резкие требования и выслушивать жалобы не только утром, но и при каждом выходе из управы. До поры до времени пособия выдавались полностью, но вскоре городская касса иссякла.

26 ноября 1917 г. меньшевистская газета «Рабочая жизнь» поместила объявление городской и земской управ, в котором говорилось: «Ввиду израсходования государственным банком всех денежных знаков и неполучения из Петрограда подкреплений, государственный банк с сего, 25 ноября, объявляется временно закрытым.

К восстановлению нормального денежного обращения принимаются экстренные меры»4.

Да, экстренные меры принимались, но не со стороны городской думы и управы, а со стороны большевистского исполнительного комитета Царицынского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и со стороны большевиков, вошедших в состав думы.

Еще в первой половине ноября 1917 года состоялось специальное заседание исполкома Совета под председательством Ермана. На повестке дня стоял один вопрос: как разрешить финансовый кризис, какие меры принять к нормализации положения.

Выступающие высказывались за создание комиссариата финансов — органа, который, предварительно учтя все финансовые возможности города, смог бы координировать всю дальнейшую финансовую деятельность. Исполком пришел к выводу о немедленном выпуске бон*. Тогда это решение не встретило подпустить в обращение серии и облигации «Заема свободы», которых, как доказывал управляющий государственным банком, имелось в достаточном количестве.

* Боны — это общее наименование аннулированных и изъятых из обращения денежных знаков всех видов и категорий, независимо от конкретного, обозначенного на них наименования. Утратив свое былое значение денежных знаков, боны стали предметом коллекционирования в качестве документальных памятников истории страны, ее денежного обращения.

Слухи о недостатках в банках денежных средств вызвали у населения панику, и оно бросилось изымать вклады. Через три дня после соединенного заседания городской и земской управ банки оказались перед необходимостью закрытия или ограничения выдачи по вкладам до минимума. Остановились на последнем: банки стали выдавать по текущим счетам только 200 рублей в неделю, а по сберегательным кассам 50 рублей в неделю. Но и эта мера не могла надолго оттянуть начавшийся денежный кризис — Петроград так и не присылал денег. Их попросту не было.

24 ноября 1917 г. в помещении городской думы на Соборной площади собрались члены царицынской городской думы. Первым обсуждался вопрос о выпуске городских бон.

По заданию Я. 3. Ермана товарищ городского головы Д. В. Полуян кратко доложил о тяжелом денежном кризисе. «В настоящий момент,— сказал он, - город поставлен перед необходимостью закрыть государственный банк и приступить к выпуску бон. Боны должны быть выпущены городом под обеспечение .всем его имуществом, оцениваемым в 60 миллионов рублей. Рязань уже пошла по этому пути и выпустила ' городские боны и, судя по общему положению, не мы последние, которые прибегли к этой мере, хотя и необходимо отметить, что выпуск бон чреват нежелательными последствиями. Мы еще с вами не знаем, как воспримут царицынцы эти боны, как потом они будут обмениваться на настоящие кредитки»5.

Выступление Полуяна поддержали гласные думы Столповский, Шевченко, Лепарский и другие. Последним взял слово председатель думы Я. 3. Ерман. Минимальное достоинство предполагаемых к выпуску бон определялось в один рубль, а максимальное — в 100 рублей.

Вскоре были выпущены временные кредитные билеты Царицынского городского самоуправления номиналом в 1, 3, 5, 25 и 100 рублей: 1 рубль имел желтый цвет, 3 —зеленый, 5 — синий, 25 красный и 100 рублей—желтый. На левой стороне каждого знака имелась надпись: «Временный кредитный билет Царицынского городского самоуправления», а справа: «Имеет хождение наравне с государственными кредитными билетами». В центре значился номер, а внизу — подписи городского головы, управляющего Царицынским отделением Государственного банка, кассира и казначея.

На обороте было напечатано: «Обеспечивается всем городским имуществом города Царицына. Разменивается Царицынским отделением Государственного банка на государственные кредитные билеты без ограничения суммы» и ниже: «Подделка преследуется законом».

В связи с выпуском в обращение царицынских бон газета «Борьба» 25 января 1918 г. поместила следующее объявление: «Вследствие расстройства транспорта присылка подкреплений Царицынскому отделению государственного банка временно задержалась. Чтобы избежать катастрофы из-за отсутствия денежных знаков на рынке, городскому самоуправлению пришлось выпустить городские кредитные билеты. Государственный банк обязуется обменивать их на государственные кредитные билеты, как только последние будут получены из Петрограда.

Все кредитные учреждения (банки, казначейства) обязаны принимать к уплате городские кредитные билеты наравне с государственными кредитными билетами. Все частные фирмы, торгово-промышленные учреждения обязаны не чинить препятствий к обращению выпускаемых денежных знаков.

Рабочие должны принимать заработную плату городскими кредитными билетами.

Все, кто будет чинить препятствия к приему городских кредитных билетов, кто будет вести агитацию на этой почве с целью внести смуту среди населения, подлежат немедленному аресту и преданию суду Революционного трибунала.

Городской голова С. Минин. Председатель исп. комитета Як. Ерман»6.

Население Царицына по-разному отнеслось к городским бонам. Рабочие с удовлетворением восприняли «мининки», как образно они их называли. Обыватели же встретили боны недоверчиво и даже враждебно.

Базарные торговки на рынке кричали:

- Вышли, что ли, мининские деньги? Мы их все равно принимать не будем.

- Да, времена пошли, кто захотел, тот и выпустил свои деньги! — подпевали им из-за своих конторок приказчики и купчишки.

- В самом деле, что же получается? Сегодня Минин выпускает свои деньги, то почему же не сделать этого завтра Иванову или Сидорову?..

Чтобы рассеять обывательское мнение о якобы монопольном выпуске Мининым денег, газета «Борьба» выступила на своих страницах со статьей «Мининские деньги», в которой обрисовала истинное положение дел: «...Минин ни в коем случае не мог единолично, своей собственной персоной, выпустить «свои» деньги,— писала газета.— На них имеется также подпись управляющего Государственного банка, эти боны выпущены с согласия Госбанка, а управа гарантировала этот выпуск денег своим хозяйством (земли под садами и пашней, трамвай, водопровод и т. д.)7.»

В связи с нехваткой разменных денег все более широкое распространение в Царицыне стала приобретать практика натурального обмена. А это сильно «ударило» по рабочим, т. к. им нечего было предложить в обмен на продукты питания и одежду. Рабочие могли приобрести их только за деньги, которые им долгое время не выдавались, ввиду отсутствия мелких купюр.

Выпуск городских бон явился большим событием не только экономического, но и политического значения. Население города и уезда убедилось в последовательности политики большевиков, направленной на преодоление хозяйственной разрухи, безработицы и надвигавшегося голода.

Финансовая комиссия исполкома, которую возглавлял С. С. Литвиненко, действовала энергично. 26 января 1918 г. в помещении Государственного банка состоялось совместное совещание исполнительного комитета и служащих банков, казначейства и других кредитных учреждений. На собрании присутствовали более 200 человек. От исполнительного комитета выступили Ерман и Литвиненко. Они призвали банковских служащих к совместной работе. За оперативной деятельностью купеческих и местных отделений коммерческих банков (Волжско-Камского, Азовско-Донского, Русского торгово-промышленного и купеческого) был установлен контроль со стороны народных комиссаров.

Следующим мероприятием финансовой комиссии было введение в г. Царицыне дополнительного гербового сбора. Наступление на частный банковский капитал шло по всему фронту. Задача состояла не только в том, чтобы в каждом банке посадить комиссара, который бы решал, выдавать или не выдавать требуемую сумму денег. Главное заключалось в том, чтобы охватить контролем все стороны деятельности финансовых учреждений, закрыть все лазейки, через которые мог бы просочиться капитал. Были опечатаны все сейфы и склады товаров, началась их ревизия. Она проводилась комиссарами банков в присутствии владельцев. Если последние не являлись в назначенный срок, то сейфы вскрывались и содержимое их конфисковывалось в пользу государства. Были приняты также принудительные меры к взысканию налогов с буржуазии.

6 марта 1918 г. Царицынский Совет во исполнение Декрета СНК РСФСР принял постановление о национализации всех банков, был создан единый Государственный банк. Вклады на текущий счет и по сберегательной кассе стали выдаваться банком наличными деньгами без всяких ограничений.

Однако и этих денежных средств, полученных в феврале и марте для нормального денежного обращения, не хватало. Тогда в апреле 1918 г. финансовый комиссариат разрешил пустить в обращение все ранее имевшиеся в наличии деньги, в том числе и мелкие купюры «Займа свободы». Кроме того, было решено выпустить городских бон еще на 3 млн. рублей. В результате финансовое положение Царицына и уезда значительно улучшилось.

В начале 1919 г. царицынцы снова ощутили острый недостаток в мелких кредитках, что, естественно, неблагоприятно отозвалось на денежных операциях. Из Москвы общегосударственные знаки поступали не периодически и в небольших количествах. Воспользовавшись этим, спекулянты и торговцы стали повышать цены на товары, стараясь подальше запрятать мелкие разменные деньги.

30 января 1919 г. состоялось очередное заседание исполнительного комитета Царицынского Совета рабочих и крестьянских депутатов. На повестке дня стояло несколько вопросов, главным из которых был бонный заем. Постановляющая часть решения исполкома гласила: «Выпуск 10-ти миллионного заема, использовав для этой цели боны, признать необходимым. Порядок выпуска и погашения их поручить выработать финансовому отделу Совдепа не позже 15-го февраля и представить на утверждение исполкома».

Выпуск бон был поручен Царицынскому отделению народного банка, который, в свою очередь, оформил заказ на их изготовление в типографии, располагавшейся по соседству, на улице Спасской. К этому времени в пределах г. Царицына и его уезда наравне с общереспубликанскими денежными знаками имели хождение:

Судя по отчету Царицынского отделения народного банка, представленному в финансовый отдел за подписью управляющего банком Т. Заха, всего было «принято отделением временных кредитных билетов из заготовки 9.816.154 рубля, из них: выпущено в обращение 5.858.545 рублей, изъято из обращения за оплатой 5.780.000 рублей, остается в обращении 78.545 рублей»8.

Эту сумму, оставшуюся в обращении, отделение посчитало вместе с отпечатанными в 1919 году 9.737.609 рублями, хотя 78.545 рублей были отпечатаны еще в 1918 году.

На основании распоряжения губернского финансового отдела 11 марта 1919 г. было передано для реализации управляющему царицынским филиальным отделением народного банка (бывший Азовско-Донской коммерческий банк) И. А. Игенбергу «временных кредитных билетов не бывших в обращении 3.957.609 рублей и изъятых из обращения 5.780.000 рублей, т. е. всего 9.737.609 рублей»9.

В том же отчете указано: «Что же касается временных кредитных билетов, еще находящихся в обращении, на сумму 78.545 руб., то сумма эта имеется на особом текущем счету бывш. Царицынского городского самоуправления, о закрытии этого счета и о зачислении означенной суммы в распоряжение Совдепа отделение банка ожидает надлежащего распоряжения губернского финансового отдела».

Кроме этого, 23 мая 1919 г. управляющий филиальным отделением народного банка И. А. Игенберг в письме губернскому финансовому отделу выражал беспокойство о все возрастающей сумме бон, изъятых из обращения вследствие их ветхости и износа, т. к. отпечатаны они были не на качественной бумаге. Изъятые из обращения ветхие боны оплачивались за счет оборотной кассы филиального отделения народного банка и хранились в кассе названного банка, что противоречило инструкции центрального управления народного банка.

В связи с этим Игенберг просил финансовый отдел установить порядок оплаты изъятых из обращения бон, а уже оплаченные боны изъять из кассы «за счет Совета или же разрешить для этой цели израсходовать находящуюся в моем распоряжении сумму в размере 78545 рублей, принятую мною из отделения народного банка со счета неоплаченных бон, выпущенных в 1918 году бывшим Царицынским городским самоуправлением»10.

И далее Игенберг сообщал: «...однако считаю нужным присовокупить, что означенной суммы далеко не хватает для оплаты все возрастающей суммы изношенных бон, каковых уже в настоящее время накопилось в кассе филиального отделения Народного банка на сумму около ста тысяч рублей»11.

Итак, согласно отчету 11 марта 1919 года филиальным отделением от Царицынского отделения Народного банка было принято изготовленных бон :на сумму 9.737.609 рублей. В эту сумму вошли 134 рубля, которые согласно акту от 27 декабря 1918 года были отосланы Совету Народных Комиссаров для образца, тем самым поставив СНК в известность о выпуске в Царицыне местных денежных знаков. В Москву были отосланы по одному образцу каждого номинала, которые в сумме составил» 134 рубля.

В отчете указана принятая сумма отдельно по» каждому номиналу. Путем деления суммы на номинал легко установить количество отпечатанных бон: 1 руб.—110861, 3 руб.—125474, 5 руб.—180615.. 25 руб.— 132844, 100 руб.—49787 шт.

24 марта было дополнительно принято бон разного достоинства с поддельными подписями кассира или без его подписи на сумму 4402 рубля.

В мае 1919 г. в обращении находилось царицынских бон на сумму 9.540.703 руб. Как уже отмечалось, временные кредитные билеты были враждебно встречены, что вынуждало органы Советской власти применять по отношению к этим категориям населения строгие меры. Например, 17 сентября 1919 г. Ленинским уисполкомом был издан приказ, в котором говорилось, что все государственные кредитные билеты советского образца, выпущенные в 1918 г., а также различные денежные знаки являются обязательными к обращению в Ленинском уезде и обеспечиваются всем достоянием государства. Граждане, отказывающиеся принимать деньги, будут считаться «явными противниками Советской власти» и подлежат «немедленному аресту», а их деньги и имущество подлежат конфискации12.

Сходно по содержанию и объявление коменданта г. Царева: «Комендант гор. Царева сим объявляет жителям гор. Царева, что денежные советские знаки первого и второго выпусков, а также и керенские 20-ти и 40-ка руб. достоинства действительны и должны быть свободны в обращении между жителями, если» же кто-либо будет отказываться от принятия вышепоименованных знаков, то будет предаваться суду по законам военного времени»13.

Да, только такими строгими мерами большевики смогли навести порядок в финансовых вопросах.

По мере получения общегосударственных денег из Москвы «мининки» постепенно изымались из обращения, а финансовое положение Царицына и губернии стабилизировалось.