Рисунки (бон) на литографских камнях выполнил гравер-литограф Королев. Ему было уплачено 1710 рублей, что видно из следующего документа:

“В Олонецкий губернский комиссариат финансов.

В ответ на Ваше письмо от 1-го августа за № 1597 сообщаю, что расходы, связанные с выпуском бон Олонецкой губернии, были выданы 2 ассигновки: одна 17-го мая за № 49/46 на руб. 1.710 для уплаты за изготовление гравюры литографу Королеву, а вторая 18-го мая за № 501/47 на руб. 6 000 — комиссару финансов Алмазову на поездку в Москву в связи с этим выпуском”.

Олонецкие кредитные билеты печатались в типографии Мурманской (железной) дороги, где для этой работы было отведено особое помещение... Процесс печатания требовал очень большого количества времени, так как печатание производилось не листами, а каждая кредитка печаталась отдельно и то в несколько приемов: сперва сетка, затем рисунки одной краской и наконец текст другой краской.

17 мая Алмазов возбуждает вопрос об ассигновании 6000 руб. на поездку в Москву “по делам печатания кредиток”. Губисполком постановил: “Выдать 6000 руб.”. К сожалению, не найдены документы, которые могли бы пролить какой-либо свет (на вопрос) зачем ездил Алмазов в Москву... и с какими результатами он вернулся обратно. Ясно одно, что поездка Алмазова в Москву не перерешала вопроса о печатании кредитных билетов, так как 24 июля он на заседании Олонецкого Губисполкома заявляет о необходимости “выбора двух представителей и двух кандидатов к ним для постоянного наблюдения за печатанием олонецких кредитных билетов (бон)”. Губисполком постановил:

“Предложить партии коммунистов-большевиков назначить двух представителей от партии и одного кандидата к ним для постоянного наблюдения за печатанием олонецких губернских кредитных билетов (бон); представителем от Олонецкого губернского революционного исполнительного комитета на ту же должность назначить тов. Малышева”.

Пока происходили вышеописанные события, острый недостаток общегосударственных денежных знаков в Петрозаводске уже миновал. 29 июля олонецкий губернский комиссар финансов тов. Яковлев докладывает Губисполкому “о приостановлении печатания специальных олонецких губернских кредитных билетов — бон”. Губисполком выносит следующее решение:

“Ввиду того, что в данное время в Петрозаводском отделении народного банка имеется достаточное количество общереспубликанских, денежных знаков, удовлетворяющих нужды губернии, печатание специальных олонецких билетов — бон приостановить; все материалы, изготовляемые для печатания таковых знаков, передаются на хранение в губернское казначейство; пробные оттиски гравировок и т. д. должны быть в присутствии представителей Олонецкого Губернского исполнительного комитета уничтожены; камни со стертой гравировкой передаются обратно в ведение железнодорожной типографии. Представителем от Олонецкого Губисполкома, наблюдающим за исполнением постановления, избрать тов. Пухова”.

На этом исчерпаны официальные документы, относящиеся к эмиссии олонецких кредитных билетов... Казалось, что вопрос исчерпан полностью. Однако в действительности оказалось совершенно другое. Прошло не больше полугода, и были отысканы литографские камни с великолепно сохранившейся гравировкой рисунков, с которых были отпечатаны олонецкие кредитные билеты...

Это новое обстоятельство заставило снова приняться за поиски дальнейших данных. Президиум Капрельского отдела ВОФ, обсудив этот вопрос, постановил: “Запросить письменно тов. Пухова, бывшего представителем от Олонецкого Губисполкома, при уничтожении, гравюр на камнях и пр.”.

На официальный запрос тов. Пухов ответил: “По моем прибытии в Олонецкий Губисполком в июле месяце 1918 года... я был назначен президиумом Губисполкома в комиссию по ликвидации и сдаче на хранение литографии, оборудованной для печатания олонецких денежных знаков при типографии Мурм. ж. д. по пр. Ленина. По этому вопросу могут сообщить лишь следующее:

1) Клише и литографские камни, а равно и бумага по описи сданы в кладовую под Петрозаводской почтово-телетрафной конторой в том доме, в котором она находится и сейчас.

2) Комиссия состояла, что-то не помню, кажется, из двух человек — меня и литографа Королева.

3) Ведомость о сдаче литографских камней и вообще Bceгo этого имущества мною была сдана... председателю Губисполкома тов. Анохину. Доклада об этом я нигде не делал.

4) Сколько было отпечатано бон и уничтожались ли они, я этого не знаю, ибо уже до моего приезда в Губисполком печатание бон было прекращено. Какое количество было отпечатано бон тоже не знаю...”.

Никаких официальных документов, освещающих дальнейшую участь олонецких кредитных билетов, найдено не было. Казалось, что их и не могло быть. Было несомненно ясно одно, что кредитные билеты были уничтожены. Долгое время не удавалось разыскать живых свидетелей, участников сожжения этих кредиток... Казалось, что уж на этот-то вопрос вряд ли удастся получить исчерпывающий ответ. Однако ответ был получен в 1927 году. Член президиума Карельского отдела ВОФ... П. Н. Савинов писал о следующем:

“В 1922 г. я служил в Олонецком губ финотделе... У нас в губфинотделе стоял запечатанный денежный шкаф, принадлежащий якобы б. управляющему банком Алмазову (кажется так). И вот однажды была составлена комиссия, и этот денежный шкаф был вскрыт, и к общему разочарованию вместо золотых и других ценностей там оказалось... полный шкаф олонецких бон, которые тут же в комнате в печи все были сожжены...”.

Само по себе сообщение тов. Савинова лично у нас не вызывает абсолютно никаких сомнений, но для полного восстановления исторической истины необходимо в Карельском архиве разыскать акт, подтверждающий все сообщенное им.

Итак, теперь уже с бессомненной ясностью можно установить, что печатание олонецких кредитных билетов происходило на основе постановлений Олонецкого Губисполкома. Со стороны центральных органов Советской власти возражений пропив этой эмиссии не было. Об этом нигде ни разу не упомянуто в довольно многочисленных официальных документах, приведенных нами выше...

Во всей истории эмиссии этих кредитных билетов есть еще одно, документально не подтвержденное место. В протоколе заседания Олонецкого Губисполкома от 15 февраля 1918 года сказано: “Утвердить вопрос о выпуске купонов в 1, 3, 5, 10 и 25 руб.”. В этом постановлении отсутствует купюра в 100 руб. и есть купюра в 3 руб. Между тем, в (Карельском государственном музее имеется серия этих кредитных билетов из следующих достоинств: 1, 5, 10, 25 и 100 руб. Причем, как уже указывалось выше, первые четыре купюры представлены в односторонних оттисках по два на каждый знак (лицевая и оборотная сторона) с надпечаткой на каждом слова “образец”. И только купюра в 100 руб. является законченной, то есть двусторонней и без надпечатки слова “образец”.

Замена купюры в 3 руб. купюрой достоинством в 100 руб. понимается нами так: замена была произведена в силу быстрого падения курса рубля и, следовательно, возрастающей потребности соответствующего укрупнения купюр олонецких Кредитных билетов.