Э. С. Вайнштейн.

Следя за исторической литературой наших дней, все более убеждаешься, что бонистика, как наука, изучающая условия выпуска и обращения денежных знаков, может иметь серьезное значение для истории революции и гражданской войны. Так, в статье Д. Заславского, напечатанной в журнале “Былое” — “Поляки в Киеве в 1920 г.”, приведена яркая картина финансовой неразберихи, царившей в Киеве во время польской оккупации в 1920 г. Становится ясным без комментариев влияние дензнаков на обывательские настроения Киева, влияние, которое быстро сказалось в переломе настроений даже торговцев, так чаявших освобождения:

“... Поводом к недоразумениям послужил вопрос о валюте, самый больной при смене властей. Деникинцы, придя в Киев, аннулировали единым взмахом все советские деньги,— и это сразу повредило им в завоевании народного расположения. Потом советская власть таким же манером аннулировала все добровольческие бумажки. Все переходные моменты в смене властей были поэтому форменной пляской валюты. Польское командование не аннулировало прежних денег; даже советские знаки были допущены к обращению, не был лишь обязателен их прием, но был при этом установлен принудительный курс, совершенно произвольный: две гривны приравнивались одному романовскому рублю; в действительности он стоил дороже. Сравнительно высоко ценившиеся населенней “керенки” были поставлены ниже карбованцев. Советские 100 руб. приравнивались к 5 карбованцам, в действительности они стоили вчетвере выше. Но всего больше вызвал недовольство произвольный курс польской марки: она приравнена была к 5 романовским рублям, чего, конечно, не стоила. В общем население с официальным курсом не считалось, и базар устанавливал свои— тоже довольно фантастические расчеты. Путаница была большая, и многие торговки, особенно крестьянки, отчаявшись разобраться в сложной таблице валютных единиц — отказывались от всяких денег. Польские солдаты не подчинялись базарному закону; они брали продукты, платили польскими марками по курсу коменданта города. Торговцы вопили и ругались. И уже через неделю общественное мнение киевских базаров втихомолку проклинало великодушных “освободителей”.

Сходные картинки другого края “белого рая” — Северной области — находим в книге В. Марушевского “Белые в Архангельске” (издание “Прибой” 1930 г., стр. 190), где не меньшее впечатление производили крупные купюры, выпускавшихся денег и перфорация (об этом имеются указания у других авторов — смотри статью “По книжной полке” в “СК” № 4 — 6 за 1929 г.):

“Поводом к восстанию в Пинеге, как выяснило следствие, была организованная Отделом финансов перфорация денег. Перфорация была вызвана необходимостью учесть количество денег, обращавшихся в области. На деньгах, годных к обращению, пробивался особый знак, установленный правительством. Кроме того, в это же время Отдел финансов платил деньги слишком крупными купюрами. Возникла острая нужда в мелких разменных деньгах. Выпуск слишком крупных купюр объясняется чисто архангельскими обстоятельствами; чуть не единственная типография не успевала печатать достаточные суммы бумажных денег в мелких купюрах. Чтобы поспеть к срокам, печатали главным образом тысячные и пятисотенные билеты. Солдаты нигде не могли разменять эти крупные деньги и, конечно, увидели в этом действие власти, направленное против их насущных интересов”.

В книге Ал. Субботовского “Союзники, русские реакционеры и интервенция” можно подчеркнуть прежде всего сведения об обстановке, в которой происходил выпуск “северных денег”. На стр. 38 приведены выдержки из доклада управляющего Отделом финансов К. Я. Куракина (представителя Северного правительства, на заседании Совета министров Колчаковского правительства 23/V 1919 г.).

“Мы обратились с просьбой об оказании нам займа в 200 миллионов руб. Мы согласились, если бы Всероссийское правительство по объединении государства не признало нашего займа — на обеспечение его преимущественным правом эксалоатации лесов Архангельской губернии. Вместо займа нам было предложена английская система “выпуска рублей” государственной эмиссионной кассой. Государственная эмиссионная касса имела право выпускать денежные знаки, обеспеченные фунтами стерлингов, внесенными в Лондоне. Был установлен курс 40 руб. за фунт стерлингов. Затем в течение целого ряда месяцев происходило давление на нас, чтобы систематически повышать этот курс. Мы указывали на губительность и суровость этого шага. Мы писали политическому представителю британскаго правительства, что наше положение трудное и просили его повременить с повышением курса. Знаков не хватало. Позже мы вновь обратились к союзникам и доказывали, что единственным выходом из положения является оказание нам известной ссуды. В ответ на это, после целого ряда переговоров, — нам была предложена ежемесячная ссуда, которая будет причислена к общероссийскому долгу”.

Вот какой была помощь “союзников” по отзывам самих же сторонников и активных деятелей белогвардейщины. Легенда о благородных побуждениях Антанты встает во всей наготе. Патриотизм “спасителей” сводился к закабалению России и продаже ее Европе. Наиболее ясные формы это приняло в Закаспии, где англичане, как в колониях, просто выпускали свои деньги, даже не находя нужным прикрываться фирмой белогвардейских правительств, как это было на Севере и других районах:

“Политика правительства “Закаспийского” выжидательная, так как положение нетвердо, и существует оно исключительно благодаря присутствию англичан. В последнее время выпущены английские деньги, стоимостью 500 руб., каждый билет подписан ген. Маллисоном”. (Из доклада подп. Первушина, посланного штабом сибирской армии в Закаспийскую область в 1918 г. — стр. 35).

В той же книге есть данные о количестве печатавшихся в Америке денег по заказу Временного правительства: на стр. 94 — 95 помещена телеграмма кн. Львова из Вашингтона 1/XII - 1918 г. в Омск, где между прочим говорится:..

“Высылаем Вам 10 тысяч винтовок, 200 тысяч башмаков, на 10 миллионов облигаций выигрышного займа 1917 г. и на З'/г миллиарда напечатанных здесь кредитных билетов”.

Необходимо отметить одну любопытную деталь: в той же книге на стр. 255 помещена фотография с надписью: “Небольшая коллекция денег бесчисленных белогвардейских правительств, среди которых почему - то попали: “пятаковка” в 25 руб. и 30 коп. знак правительства Медведева (Дальний Восток).

Далее в книге Б. Козельского “Шлях зрадництва и авантур” (“Петлюровское повстанство”), изданной ДВУ (на украинском языке), описан любопытный пример использования денежных знаков для целей агитации одним из петлюровских атаманов—Мордалевичем:

“Одной из главных прокламаций его было письмо украинца-повстанца к большевикам-коммунистам”. Содержанием оно мало чем отличается от множества других атаманских произведений. Но Мордалевич сумел хорошо воспользоваться им. Это удалось ему благодаря очень оригинальному способу: раздобыв где-то неразрезанные листы советских денежных знаков, Мордалевич напечатал на них свое “письмо” на двух языках — на русском и украинском и распространял его среди крестьянства. Такой способ, несмотря на полную низкопробность “письма”, — подорвали без того недостаточное доверие к советским кредиткам. В результате этого в некоторых местностях советские дензнаки перестали ходить” (стр. 62).

Там же, на стр. 59 помещена фотография этих дензнаков с надпечаткой “письма”.

Не лишены интереса для нас также некоторые факты из жизни белого Пскова, приводимые в статье “Вандея у врат Петрограда”— В. Лаврецкого (альманах “Минувшие дни”)— изд. “Красной газеты : прежде всего, на странице 57, 1918 г.—указывается на ту же непопулярность белых эмиссий у населения, что и в других районах:

“Генерал Вандам, нуждаясь в деньгах, выпустил своп собственные кредитки, но их никто не брал и их приходилось навязывать силой”.

Далее 1919 г. — время хозяйничанья в Пскове “атамана крестьянских п партизанских отрядов/ — Булак - Балаховича: (...денег все-таки не хватало. Приближенные Балаховича нашли блестящий выход из положения. Они начали печатать фальшивые “керенки”. И никто пикнуть не смел, если внешний вид керенок вызывал у него сомнение. Печатались керенки в глубокой тайне, сначала в гостинице “Лондон”, а позже... в самой районной комендатуре. В печатании фальшивок принимали активное участие все высшие представители местной “государственной власти”, — все приближенные Балаховича — полк. Энгельгардт, полк. Стоякин. Куражев. Якобе, помощник районного коменданта Афанасьев”.

Наконец, в книге С. Пионтковского “Гражданская война в Россию, (изд. Ком. университета им. Свердлова) среди мероприятий Сев. - Западного правительства помещен (на стр. 617) “Финансовый манифест” (сентябрь 1919 г.). Приводим его полностью:

“В разъяснение объявления Главнокомандующего, подписанного 8-го августа, о предстоящем выпуске с согласия верховного правителя адмирала Колчака денежных знаков, настоящим доводится до всеобщего сведения:

Все вышеуказанное несомненно представляет определенную историческую ценность для бониста - исследователя, однако, нужно помнить, что наши обзоры имеют своей целью лишь выявление и систематизирование всех появляющихся в литературе материалов, а потому при использовании и обработке их к каждому отдельному факту необходимо подходить строго критически.

В современной литературе все чаще проскальзывают вопросы, которые представляют большой интерес для бониста и филателиста.

В этом отношении нужно прежде всего упомянуть про вышедший недавно сборник мемуаров: “Юденич под Петроградом”, где в монографии В. Горна “Гражданская война в Северо-Западной России” весьма обстоятельно и интересно изложена история бонной эмиссии Юденича (“Крылатки”).

В этой работе приводятся точные даты выпуска денег, время их обращения, ряд официальных документов, выдержки из газет, сумма напечатанных денег, фактически бывших в обращении, и много других материалов, которые весьма ценны для исследователя.

Живо описан ряд колоритных моментов, сопутствовавших эмиссии: переговоры с Колчаком об обеспечении выпуска золотом, унизительное поведение Сев.-Зап. Правительства перед интервентом—ген. Маршем и, наконец, печальная судьба золотого фонда, захваченого лично Юденичем.

Кратко упоминается и об эмиссии Родзянко, обеспеченной “под генеральские погоны”, при чем указана сумма выпуска.

Статья написана очевидцем и участником событий — членом Сев.-Зап. Правительства В. Горном и, при всей неизбежной односторонности ее, изобилует массой исторического материала.

Одновременно и в других книгах уделяется место интересующим нас вопросам.

Так, в книге “Графическое Искусство СССР” (Изд. Академии Художеств. Ленинград, 1927 г.), в статье хранителя Музея Академии Художеств В. Г. Самойлова “Официальная графика”, страницы 18—22 посвящены вопросам бонистики и филателии. Установив исходное положение, что “Государственный Кредитный Билет и почтовая марка являются типичными выразителями государственности, к которой они принадлежат”, автор дает краткий, но интересный обзор денег от Временного Правительства до Советов, а также советских почтовых марок. Тут же, кажется впервые в печати, имеется указание на автора “думских” денег—И. Я. Билибина.

Третья книга, содержащая некоторые данные из области бонистики,—это книга Калинина “Русская Вандея” 1926 г. Здесь на стр. 7 читаем: “По странной случайности фальшивые Закавказские деньги1 появились на сутки раньше настоящих. Фальшивомонетчики работали чуть не открыто в одной из лучших типографий на Головинском Проспекте” (в Тифлисе. Э. В.).

Вообще в современной литературе рассыпаны материалы, могущие представлять большой интерес для историка-бониста и филателиста. Эти отдельные ценные крупицы могут так и остаться разрозненными и неиспользованными, не дойдя до исследователя, так как на помощь нам в данном случае не идет даже библиографя, собирающая и систематизирующая в специальные указатели все, что имеется в литературе по тому или иному вопросу. Эту задачу мы должны разрешить сами.